Не пристало ли нам, братья, начать старыми словами печальные повести о походе Игоря, Игоря Святославича? Пусть начинается же песнь эта, следуя былям сего времени, а не по замышлению Бояна. Ибо Боян вещий, если кому хотел песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал, говорят, он первых времен усобицы. Тогда напускал десять соколов на стадо лебедей; который догонял какую, та первой и пели а песнь - старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю пред полками касожскими, красному Роману Святославовичу. То Боян же, братья, не десять соколов на стадо лебедей пускал, но свои вещие персты на живые струны воскладал; они же сами князем славу рокотали.
Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря, который препоясал ум крепостью своею и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Русскую.
Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел воинов своих, тьмою от него прикрытых. И сказал Игорь дружине своей: "Братья и дружина! Лучше ведь убитым быть, чем пленниным быть; так сядем, братья, на свои борзые кони, да посмотрим на синий Дон". Ум склонился князя перед желанием, и охота отведать Дон великий заслонила ему знамение. "Хочу, - сказал, - копье преломить в начале поля Половецкого; с вами, русичи, хочу либо голову свою сложить, а либо шлемом испить Дону".
О Боян, соловей старого времени! Вот бы ты походы те воспел, скача, соловей, по мысленному дереву, летая умом под облаками, свивая славы обеих половин сего времени, рыща по тропе Трояна через поля на горы.
Пришлось бы внуку того воспеть песнь Игорю: "Не буря соколов занесла через поля широкие - стаи галок бегут к великому Дону". Или так бы начать петь, вещий Боян, внук Велеса: "Кони ржут за Сулой - звенит слава в Киеве; трубы трубят в Новгороде - стоят стяги в Путивле".
Игор ждет мила брата Вселовода. И сказал ему буй тур Всеволод: "Один брат, один свет светлый - ты, Игорь! Оба мы - Святославичию Седлай же, брат мой, своих борзых коней, а мои-то готовы, оседланы у Курска еще раньше. А мои-то куряне - опытные воины: под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, концом копья вскормлены, пути им ведомы, обраги им знакомы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли изострены; сами скачут, как серые волки в поле, ищасебе чести, а князю славы".
Тогда вступил Игорь князь в золотое стремя и поехал по чистому полю. Солнце ему тьмою путь заступало; ночь, стонущи ему грозою, птиц пробудила; свист звериный встал, взбился див - кличет на вершине дерева, велит прислушаться земле незнаемой, Волге, и Поморью, и Посулью, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский идол! А половцы неготовыми дорогами побежали к Дону великому; кричат телеги их в полночи, словно лебеди распущенные: "Игорь к Дону воинов ведет!"
Уже ведь беды его пасут птиц по дубам; волки грозу подымают по оврагам; орлы клектом на кости зверей зовут; лисицы брешут на червленые щиты. О Русская земля! Уже ты за холмом!
Долго ночь меркнет. Заря свет уронила, мгла поля покрыла. Щекот соловьиный уснул, говор галок пробудился. Русичи, великие поля червлеными щитами перегородили, ища себе чести, а князю славы.
to be continued ...